А потому — он вошёл в положение берлускониевских детишек и протащил через парламент специальный закон вида «никому нельзя, а Сильвиным детям — можно».

Так Берлускони и правительство поделили итальянский телеэфир: половина — у RAI, остальное — у Медиасета.

Сделка эта заодно положила начало и прекрасной дружбе. Друг Беттино вскоре станет заботливым крёстным отцом — в буквальном смысле, не подумайте чего дурного — для новых свежерождённых детей друга Сильвио.

Увы, дружба была коротка. Миланская прокуратура и революционный вихрь Танжентополиса унесли Кракси вдаль из политики. Нет, даже не так: они смели с лица земли всю итальянскую политику целиком. По образовавшемуся выжженному пространству в панике бегали граждане бывшей Первой Республики, заламывая руки и с тревогой вопрошая друг друга: «Что же будет с родиной и с нами?..»

Но тут половина телевизоров в стране включилась сама по себе, затрещали барабаны, зазвенели фанфары, и итальянцам явился светлый лик Берлускони. Он был краток:

— Va bene. Я всех спасу. Рабочим — работу, капиталистам — капиталы, детям — мороженое, красивым бабам — меня!

И прямо с экрана Сильвио уверенно шагнул на политическую сцену. А с ним на ней очутились и триста тридцать три богатыря и богатырши. Все красавцы удалые, все равны, как на подбор: мускулистые мужчины в безупречно сидящих костюмах, длинноногие и белозубые женщины в мини-юбках. Это был политический авангард новой партии Forza Italia, рекрутированный из топ-менеджеров Фининвеста. Во главе же его стоял дядька Марчелло Делль’Утри, в недюжинных талантах по подбору персонала которого мы уже убедились чуть ранее.

Ознакомился с программными положениями новой партии и мощный старик Личо Джелли.

— Вот ведь шалун какой, а!.. — всплеснул он руками от огорчения. — Ведь вчистую же сплагиатил наш собственный масонский «План возрождения»! Всё, до последней буквы передрал… На его месте должны были быть мы!

И лишь где-то в самой глубине глаз пожилого масона на мгновенье промелькнул лукавый огонёк.

Кстати, Берлускони никогда не отрицал, что был членом ложи Пи Дуэ. Утверждая, однако, что записался туда просто по ошибке, перепутав эту организацию с Ротари-клубом. А как только сообразил что к чему, так сразу же вышел обратно. И вообще, один раз — не… ммм… масон!

Короче, на парламентских выборах в марте 1994 года победу, набрав 43% голосов избирателей, одержал альянс, состоявший из Forza Italia, Lega Nord и Movimento Sociale Italiano. Напомню, что Lega Nord («Лига Севера») — это такие националисты-сепаратисты, выступающие за разделение Италии на хорошую и правильную Северную и плохую и мафиозную Южную. MSI же — хотя тоже вполне себе националисты, но наоборот — за единую и неделимую Республику. Не очень удивительно, учитывая, что историческими корнями они восходят к Фашистской партии Муссолини.

Вот такие интересные люди и вошли в новое правительство, которое возглавил Сильвио Берлускони, впервые ставший премьер-министром страны.

Продержалось оно, впрочем, всего полгода. После чего северные легисты с воплями ужаса начали разбегаться из зала заседаний. Что случилось?..

То, чего и следовало ожидать: выяснилось, что Марчелло Делль’Утри — настоящий патентованный сицилийский мафиози.

По мнению прокуратуры, Делль’Утри был командирован Коза Нострой на Север с заданием внедриться в круги промышленников и предпринимателей, дабы с их помощью находить и создавать новые площадки для — в прямом и переносном смысле — великих строек мафиозного народного хозяйства.

После Палермского максипроцесса и Танжентополиса, разрушивших налаженную систему отношений между мафией и политикой, — легенда изменилась. Агент Делль’Утри получил новую директиву: любой ценой вернуть Коза Ностре политическое прикрытие.

Уже значительно позднее, в 2010 году, Вито Чанчемино, который, как мы помним, выступал в качестве связующего звена между мафией и Христианско-демократической партией, напишет следующее, цитирую: «Со всей ответственностью могу подтвердить, что я, как и Марчелло Делль’Утри, а равно в опосредованной форме — и Сильвио Берлускони, являемся детьми одной и той же системы». Конец цитаты.

И если это действительно так… Собственно, сомневаться и не приходится, поскольку в 2014 году, после многочисленных судебных проволочек, Делль’Утри будет отловлен аж в Бейруте, куда к тому времени сбежит от правосудия, и получит тюремный срок именно в качестве мафиозного спецагента. Так вот, если это так, — следует признать, что Коза Ностра вышла на новый этап развития. Если раньше ей приходилось коррумпировать уже существующую политическую реальность, подстраиваясь под её требования, то теперь, удачно воспользовавшись моментом, она эту реальность создавала с нуля, придавая ей те черты и качества, которые желала видеть.

В тот же момент, в середине 90-х годов, Делль’Утри и Берлускони всё яростно отрицают, списывая на происки врагов и завистников. А прокуратура ничего поделать не может, поскольку как же его, Делль’Утри, посадишь, если он депутат с неприкосновенностью? Пусть теперь и оппозиционный, ибо на фоне этого скандала следующие выборы 1996 года выиграла левоцентристская коалиция — уже другая, совсем новая, а не та, где был Кракси — под руководством Романо Проди, который будет возглавлять правительство вплоть до 2001 года. За это время лицо интеллигентного, вежливого и обаятельного мафиози Делль’Утри успевает примелькаться коллегам по парламенту настолько, что даже самые непримиримые представители Лиги Севера постепенно приходят к выводу: ничего страшного в нём нет и вообще, мол, у каждого свои недостатки. И блудные легистские сыны возвращаются в родной дом. В буквальном смысле, поскольку новый предвыборный альянс Берлускони претерпел ребрендинг и теперь именуется Casa delle Libertà — «Дом свобод». Только не надо, пожалуйста, путать свободы с терпимостью. Это разные слова.

На выборах в мае 2001 года домсвободовцы получают почти половину голосов избирателей. Берлускони вновь становится премьер-министром. И незамедлительно приступает к реализации этих самых свобод, особенно напирая на свободы своих чад, домочадцев и прочих родственников со знакомыми.

Возмущённые журналисты бегут к подросшим детям Берлускони, занимающим ныне руководящие посты в его империи, и интересуются: не стыдно ли им пользоваться преференциями, обильно предоставляемыми теперь их компаниям государством? Не усматривают ли они, мол, здесь конфликта интересов?

— Ну мы ж не виноваты, — отвечают детишки, — что папины министры такие удобные для нас законы принимают. Наоборот, ежели мы, дети, вдруг начнём отвечать за отца и демонстративно этими преференциями перестанем пользоваться, — вот тут-то и возникнет самый настоящий конфликт интересов.

Тогда журналисты спешат обратно к Сильвио и вопрошают: не смущает ли его, что теперь он контролирует до девяноста процентов СМИ в стране, одну половину, частную, — в качестве владельца, а вторую, государственную, — в качестве главы государства?